Интервью с креативным продюсером фильма «Мотыльки» Олесей Лукьяненко

26 апреля, к 35-ой годовщине Чернобыльской трагедии, в эфире телеканала СТБ выйдет 4-серийный фильм «Мотыльки» производства FILM.UA Group. Это история о первой любви, которая разворачивается на фоне одной из самых масштабных техногенных катастроф XX века. Подробнее о сюжете фильма рассказала креативный продюсер картины Олеся Лукьяненко.

Чем будет удивлять сериал «Мотыльки»?

Во-первых, сценарием. «Плюс» сценария не в фактическом материале, а в очень сильной эмоциональной составляющей. Помимо главных персонажей в картине много ярких, запоминающихся образов, оборванных судеб. Ведь речь идет о катастрофе, во время которой рождается невероятная любовь. 

Почему невероятная?

Девочка, главная героиня фильма, вряд ли представляла себе, что сможет так полюбить. Это уверенная в себе, несколько избалованная, своенравная «пацанка», которая может и умеет постоять за себя. Но вот встретился ей парень, ради  которого она полностью меняется и совершает поступки, о которых и думать не могла. По сути, она жертвует собой ради любимого.

Как дорабатывали фактическую сторону?

Нам очень повезло с режиссером. Виталий Воробьев – человек скрупулезный, очень внимательный к деталям, которому важно понять, как все было на самом деле. Мы вместе с группой пересмотрели много хроники, ходили по музеям, встречались с очевидцами –  со стороны режиссера было сильное желание сделать картину максимально реалистичной. К этому же стремился и оператор Павел Кулаков: он использовал много ручной камеры, чтобы картинка выглядела «живой», здесь мало статичных кадров.  

Не так давно вышло несколько картин о Чернобыле. Чем ваш «берет» зрителя?

Эти картины, думаю, позиционировались как фильмы о Чернобыле, о событиях, о ликвидаторах. Наш фильм, в первую очередь, о любви. А катастрофа – ее катализатор, ведь любая кризисная ситуация заставляет человека тоньше чувствовать, сильнее реагировать, открывать в себе новые возможности. Наш фильм – об этом: о чистой, всепоглощающей, жертвенной любви. А фильмы о любви, на наш взгляд,  всегда интересны. Нужно еще учитывать, что нашим героям по 17–18 лет. Это их первое сильное чувство. А когда вокруг рушится мир, любишь в десятки раз сильнее.

Как вам работалось с молодыми актерами?

Мы очень довольны. Они молоды и по-настоящему отчаянно рвутся в бой. У них невероятное желание работать, искать, тренироваться. Может, они не всегда технически точно выполняют движения на дублях, но их эмоции всегда весьма  убедительны. А для режиссера это было первейшим условием. Когда Виталий увидел Марию Поезжаеву, он сказал: я хочу снимать кино только с ней, без нее это будет другая картина. А у Маши – выпускные экзамены в институте, дипломный спектакль. Очень сложно было подогнать ее занятость, в итоге даже оттянули запуск картины. С Юрием Борисовым та же история. Он, как и Маша,  выкладывался на полную. Очень серьезно относился к роли. По мере возможности Юра приезжал на площадку даже тогда, когда у него не было съемок. Для него важно полное погружение в материал. Мы переживали, согласится ли Юра постричься наголо – ведь в финале мы видим его героя облысевшим. Но, похоже, его только  радовали подобные эксперименты с внешностью. 

Расскажите о съемках реактора.

По сюжету мы снимали крышу третьего реактора: именно там проходили работы по зачистке; солдаты вручную сбрасывали радиоактивный мусор (обломки ТВЕЛов и др.) в жерло взорвавшегося четвертого блока. Эту площадку мы построили на земле, на территории завода. Снимали на рире, чтобы потом «врисовать» реактор. Также в фильме есть сцена, где один из солдат, поддавшись панике, теряет самообладание и срывается в реактор. Вот часть этой сцены мы снимали в сгоревшем цеху, фактура которого – покореженный обгоревший металл, покрученные железные перила – очень напоминала то, что мы видели в хронике. Но сложность была в том, что этот цех в аварийном состоянии – внутри него находиться, не то, чтобы снимать, небезопасно. Но наши художники подстраховались и построили на остатках крыши цеха специальный помост, на который и положили актера. Камера снимала снизу с крана, долго панорамируя по всем этим сгоревшим обломкам. Я в этот день была на площадке. И когда смотрела в монитор, у меня возникало полное ощущение, что я на съемках фильма «Чужие». 

А если бы не было этого сгоревшего цеха?

Пришлось бы строить такой объект, наполнять его, фактурить. Можно сказать, нам повезло. Хотя администрации пришлось попотеть. Ведь договориться о съемках и подготовить такой объект, обеспечив группе безопасность работы, очень непросто. 

Где брали фактическую информацию?

Нам помогал Музей Чернобыля, очень много материалов: фотографии, справки о военных, ликвидаторах, больницах – мы брали оттуда. Привлекали консультантов: с нами, к примеру, работал человек, который 26 апреля одним из первых делал облет Припяти. Это Сергей Володин. Он помог с фотографиями, рассказал, какие тогда были задействованы вертолеты, поправил текст в сценарии, потому что у вертолетчиков свой язык, свои позывные. Не так просто оказалось найти врачей, принимавших в те дни пострадавших. Поэтому информацию о них мы собирали буквально по крупицам. А ведь все рассказывали по-разному. Кто-то придерживался «удобной правды»: мол, всем оказали помощь, переодели, помыли, никому не отказали. Другие же говорили о том, что тех первых, кто принял удар на себя – а это пожарные и работники станции – переодевали уже в больнице. Их одежда «фонила», поэтому многие из медперсонала тоже облучились. 

Больше по теме: В День памяти Чернобыля СТБ покажет фильм «Мотыльки»

Читайте нас также в Viber и Telegram СТБ.