«Мои первые опусы нельзя показывать никому!» – Раду Поклитару

Для кого-то танец – обычное развлечение, но для
именитого хореографа Раду Поклитару его профессия – это прежде всего тяжелая
работа. Создатель «Киев модерн-балета» и член жюри шоу «Танцуют все – 5!» на
канале СТБ рассказал о своих многочисленных обязанностях, важности таланта в
искусстве и мечтах об Индии.

С Раду Витальевичем мы
встретились в Киевской муниципальной опере на Подоле. Кабинет мэтра украшали
большие абстрактные картины украинских художников…

Вы увлекаетесь живописью?

Да, но этот кабинет
разделяю с моей заместительницей – на стене висят картины, принадлежащие ей. А
свою коллекцию я держу дома. Там всё, что касается театра – эскизы декораций,
костюмов… Впрочем, у меня нет ничего раритетного или редкого, чем можно было
бы похвастаться. Я просто получаю удовольствие, собирая предметы искусства,
связанные с моей работой.

А работы со временем только прибавляется – летом
вас назначили худруком Киевской муниципальной оперы. Как чувствуете себя на
новой должности?

Прежде всего, я счастлив,
что со мной в связке работает такой замечательный человек, как Оксана
Тараненко. Она помогает мне вникнуть в творческие процессы нашего коллектива. А
он очень большой! И поэтому работать безумно интересно. Сейчас, например, я с
головой ушел в подготовку концерта, посвященного 30-летию театра. Хотя эту дату
многие не считают юбилейной, для людей (а есть и те, кто проработал в театре со
дня его основания) это большой праздник.

С учетом этой важной и ответственной работы, у вас
нет такого чувства, что вы размениваете свой талант, когда по пятницам
заседаете в жюри шоу «Танцуют все! – 5»?

Нет. Я считаю, что делаю
очень полезное дело, прежде всего для моего театра «Киев модерн-балет». Мы
очень много гастролируем по стране и за рубежом. И я точно знаю, что полные
залы на наших спектаклях во многом собираются благодаря тому, что я сижу в жюри
шоу «Танцуют все!». Телевидение, конечно, отбирает много времени, но я иду на
это сознательно.

В проекте «Танцуют все!» зрители часто голосуют не
за тех, кто лучше танцует, а за тех, кто более интересен в личностном плане.
Хотелось бы узнать ваше к этому отношение…

(Вздыхает и разводит
руками.) Признаться, я вообще не понимаю, как голосуют зрители. Я спрашивал у
Влада Ямы и Татьяны Денисовой, мол, так было всегда? И они ответили, что
всегда… (Смеется.) Это действительно странно, что зрители часто выбивают
сильных танцоров из шоу, а слабых оставляют. Это необъяснимый для меня феномен.

Можете тогда дать советы телезрителю, чтобы ему
легче было сделать правильный выбор? Как отличить среднего танцора от
первоклассного?

Единственное, что всегда
работает, это талант. Выращивает человек цветы, занимается живописью или строит
дома – мы всегда увидим талант в его работе, если он там имеется. Я вот сейчас
по долгу службы прослушивал большое количество фрагментов из опер в исполнении
вокалистов Киевской муниципальной оперы. Я не специалист – не дирижер и не
певец, но точно знаю, талантливо это сделано или нет.

Вы же сами никогда не были танцором категории
«А»…

Это правда.

А что вам помешало попасть в высший дивизион?

У меня были ограниченные
физические данные.

Значит, все-таки есть что-то еще, кроме таланта,
что превращает обычного танцора в выдающегося?

Нет. Талант – понятие
обширное, физическая форма в него тоже входит. Я ведь занимался классическим
балетом – это высший пик хореографии. А в шоу «Танцуют все!» достаточно, чтобы
человек уверенно чувствовал себя в разнообразных стилях. Там физические данные
нет так важны.

Раду Витальевич, вы как-то сказали, что работа в
проекте «Танцуют все!» вам привычна, ведь вы ежедневно смотрите и оцениваете
танцоров своего балета. Однако у вас в театре никто не оценивает вас, а в
шоу за каждой вашей репликой следят миллионы телезрителей. Неужели это не
чувствуется?

Я стараюсь об этом не
думать. Моя работа – оценивать танцоров, работа телезрителей – оценивать меня.
А если в голове будет крутиться мысль о том, что на тебя смотрят миллионы
людей, то когда придет время сказать слово, ничего не получится. Поэтому я всегда
чувствую себя словно наедине с участником и пытаюсь объяснить ему, что он
сделал хорошо, а что плохо.

Расскажите, как сегодня обстоят дела с вашим
главным детищем – «Киев модерн-балетом».

Коллектив выступает на
родной сцене Киевской муниципальной Оперы несколько раз в месяц. Зато «Киев
модерн-балет» много гастролирует. Только что приехали из Черкасс, а сейчас мы
готовимся к поездке на 25-й юбилейный фестиваль современной хореографии в
Витебске (это старейший подобный фестиваль на территории СНГ). Мы будем
выступать в гостевой программе – уже как звезды… (Смеется.) Мы также много
гастролируем за рубежом – в ближайшее время посетим Польшу и Нидерланды. А в
октябре состоялась премьера спектакля «Геревень», нашей совместной работы с
Пермским театром оперы и балета.

Говорят, именно этот спектакль пришелся по вкусу
Борису Гребенщикову.

Да, он был на премьере, а
потом подошел ко мне, чтобы сказать пару теплых слов – впечатления у него
остались самые положительные. Мы даже обменялись телефонами, и Борис попросил
меня сообщить ему, когда мы будем с гастролями в Питере или Москве. Сказал, что
с удовольствием посмотрит и другие наши спектакли.

Вы не предлагали Гребенщикову поставить спектакль
на его музыку?

Нет, но я бы с
удовольствием это сделал. Песни Гребенщикова – это очень высокий уровень.

Песни какого периода?

Вот если б вы меня
спросили о любимых периодах творчества Стравинского или Чайковского – я бы вам
тут же ответил. Я воспитывался на классической музыке и очень хорошо в ней
разбираюсь. А Гребенщиков мне нравится в принципе.

Интересно, как вы оцениваете работу своих коллег –
вы смотрели мюзикл Константина Томильченко «Барон Мюнхгаузен 3D»?

Да, я был на премьере,
когда у них стерлась программа света, ничего не летало и были другие
неполадки… Но несмотря на это, я смог оценить с профессиональной точки зрения
всю ту гигантскую работу, которую проделал Костя. Он работал с новой
танцевальной командой, с новой технической командой, это был вообще его первый
опыт большой постановки – и, в общем, у него всё получилось. Например, мои
первые опусы нельзя показывать никому!

А они где-то есть на видео?

Не скажу! (Смеется.)

Ну а вас заинтересовала идея совмещать танцы и
3D-эффекты?

Я спокойно отношусь к
этому. Недавно состоялась премьера спектакля «Перекресток» на музыку Мирослава
Скорика, так вот там мы с художником Александром Другановым использовали
проекцию, которая идет постоянно в течение всего спектакля (хотя она и не
совсем 3D). Сейчас мне кажется, что эта проекция в некоторых местах мешает
воспринимать танец. Это нельзя было проверить заранее, а после премьеры было
уже поздно. Я понял, что мне все-таки ближе театр сопереживания в классическом
виде. Мне необходимо видеть актера максимально близко, чтобы я мог считывать
всё, что происходит у него в душе.

Максимально приблизить зрителя к танцорам может
крупный план в кинематографе. Вы так не считаете?

Мне регулярно предлагают
снять фильм, но нет. Все равно пленка съедает что-то живое в постановке.
Что-то, что можно ощутить, лишь придя в театр. Даже работая над постановкой
номеров для шоу «Танцуют все!», я делаю всё так, как будто это будет
показываться в театре. Уже на сцене режиссер просит меня иногда что-то
подогнать под ТВ-картинку, но я всегда стараюсь сохранить хореографию в
максимальном объеме.

Кино могло бы сделать «Киев модерн-балет»
рентабельным, ведь театр современного танца вряд ли окупается.

Театр не окупается нигде
в мире! Покупательная способность публики всегда меньше, чем театру необходимо
для существования. Исключение – бродвейские мюзиклы. А так любой театр живет
либо за счет государственных дотаций, либо за счет поддержки со стороны церкви
(как в Германии), либо за счет меценатов. Лишь во времена Шекспира театр
являлся бизнесом. Но тогда и альтернатив не было: или в театр, или в кабак –
пить. Сегодня выбор, куда пойти вечером, гораздо шире. Мой «Киев модерн-балет»
был создан по инициативе мецената Владимира Филиппова – без его помощи ничего
бы не вышло. Я знаю много молодых и талантливых хореографов, которые мечтают о
своем театре, но им попросту ничего не светит. Разве что им, как мне, попадется
богатый, образованный, интеллигентный человек, который решится вдруг
поддерживать такое странное искусство, как современный танец.

Этим летом о вас вышла книжка – читали?

Да, еще до печати. Текст
выслали мне на согласование. Я хотел поменять абсолютно всё. Вычеркнуть все
восторженные пики. Потом я бросил эту затею, потому что понял: книгу все-таки
написал не я, а Елена Узун. Она очень импульсивная, умная и умеющая
восторгаться женщина. Так что я сказал, мол, ребята, делайте всё, как хотите. И
книжка вышла без моего участия. Сегодня я даю ее только близким друзьям, потому
что меня, правда, смущают тексты. Они чересчур восторженные. Я бы хотел увидеть
книгу о себе более сдержанной, аналитичной, спокойной.. 

И грустной? У вас всегда слегка грустное выражение
лица…

Да? (Удивляется.)
Вообще-то я очень веселый человек, но если говорить начистоту, то количество
работы, которое мне приходится делать, явно превышает мои физические
возможности. В данный момент я и худрук Киевской муниципальной оперы, и
исполняющий обязанности генерального директора. Я также веду большой курс по
хореографии в Институте культуры, являюсь главой «Киев модерн-балета» со всеми
вытекающими последствиями: гастролями, таможнями, расселениями, проблемами,
болезнями и репетициями… И плюс ко всему работаю на СТБ. Многовато, и я реально
чувствую, что силы меня покидают.

Вы не думали отбросить всё лишнее, чтобы бить в
одну точку?

Вообще-то я постоянно
думаю о том, чтобы бросить всё! (Смеется.) Но я понимаю, что не могу это
сделать, потому что, как писал Антуан де Сент-Экзюпери: «Мы в ответе за тех,
кого приручили». Я просто не могу покинуть Киев, ведь я много должен тем
ребятам, которые в меня поверили, и с которыми я вместе уже шесть лет.

Можно сказать, что у вас
трагическое мироощущение?

Нет. Просто никому не
интересен спектакль о человеке, который утром идет на рынок. Поэтому я люблю
рассказывать доведенные до крайностей драматические истории.

А что вы еще любите?

Хм… Люблю
путешествовать. Люблю Индию. Люблю собирать грибы.

Чернобыльские наши тоже собираете?

Я вас умоляю, мы и без
того едим много того, чего есть нельзя. В этом году, кстати, с грибами всё
хорошо сложилось. Я чудом умудрился съездить в лес – раз пять! Это реальный
кайф, когда ты около шести утра ходишь один по лесу, и только бабушки из кустов
робко поглядывают на конкурента…

Если на минутку забыть о Сент-Экзюпери и немного
пофантазировать: чем займетесь, когда всё бросите?

К счастью, у меня
достаточно много денег, чтобы долгое время ничем не заниматься.

Значит, поедете в Индию – собирать грибы?

(Смеется). О, боюсь, там
такие грибы, что их лучше не собирать!

Роман Щербаков