Жажда безумной жизни

Детство Надежды
Мейхер прошло на лоне природы. Популярная украинская певица и телеведущая
рассказала о том, как весело проводила время на ферме у бабушки, мечтала стать
швеей, заразилась культом Ленина, первый раз исполнила песню на школьном балу
и, к своему большому стыду, — впервые влюбилась.

Я родилась в селе
Збручовка, а потом мы с семьей переехали в райцентр Волочиск. Сегодня в родных
местах я бываю крайне редко. Туда и добираться тяжело. Помню, когда я только
переехала в Киев, меня тянуло вернуться: дома осталась частица той энергии,
которой я питалась. Я до сих пор не могу ничем это заменить. Киев – обычный город,
здесь полностью расслабиться невозможно. Только на природе можно отдохнуть и
зарядиться энергией на новое творчество.

В детстве я боялась
пауков. Еще страшно было оставаться одной в пустом доме.

Каждое лето я много
времени проводила на ферме у бабушки. Хотела в будущем там работать. Потом
думала стать продавцом, как мама. И еще я мечтала стать швеей. Однажды в
воскресенье я работала на ножной машинке. Это увидела бабушка и сказала, что в
этот день работать нельзя. Я, конечно, не послушалась – в итоге насквозь
прошила себе палец и подумала: «Таки да, бозя наказывает…надо слушать, что
говорит бабушка!» (Смеется.)

В шесть лет я
заинтересовалась балетом. Позже начала развивать актерский талант. Я
разыгрывала своих родных, притворяясь сумасшедшей. Делала вид, что мне плохо,
но не физически, а будто в голове что-то такое происходит… И люди велись!

Первой моей серьезной
песней были «Желтые тюльпаны». Мне предстояло спеть ее на школьном балу. В
Доме культуры я взяла напрокат пышное бальное платье. И вот прихожу я в школу и
с ужасом вижу, что все мои одноклассники пришли в обычной одежде… (Страдальчески закатывает глаза.) У меня
даже слезы потекли. Праздник проходил в спортзале, полностью забитом
школьниками, и я была единственная, кто пришел в бальном платье… Но я взяла
себя в руки и спела песню, а потом меня обступили и громко аплодировали. Это
того стоило!

Если говорить об
учебе, то мне легче давались гуманитарные предметы. Хотя была у нас одна учительница
по математике – я усваивала все, что она говорила. А потом ей на замену пришла другая
математичка (худая жутко, мы ее таранкой называли), и я потеряла интерес к
предмету. На уроках ничего не слушала, а только играла в карты с парнями. На
интерес, конечно… (Улыбается.)

Конечно, я помню свою
первую любовь. На каникулы я ездила в деревню, куда из других мест
приезжали к своим бабушкам и разные парни. То есть по сути это был курортный
роман. (Смеется.) Было очень странно
кого-то полюбить. А тут этот голубоглазый блондин… Не признаваясь никому (и
даже себе), я в него влюбилась. Мне казалось унизительным открыть кому-либо
свои чувства.

В школе у меня была
настоящая подруга, ее звали Алена. Она была удивительным человеком. С ней я
бы не побоялась уйти на фронт, прыгнуть в огонь и воду – в общем, это была
боевая подруга. Но, насколько мне известно, она спилась и семейная жизнь у нее
не сложилась. Однажды я приехала к ней в гости. Господи, как мы по-разному
стали на все смотреть! Наши пути совсем разошлись…

Однажды мой дед с
папой и его тестем решили посидеть как все нормальные мужики в деревне –
выпить и закусить. Но что бы я никому ничего не разболтала, меня посадили на
коленки и дали пригубить самогоночки. Мне было лет семь, и единственное
чувство, которое вызвал алкоголь, — отвращение.

У меня был культ
Ленина. Я вырезала корабли из газет, устраивала какие-то парады и училась
читать по букварю с вождем на обложке. Еще я разучивала стишки про доброго
дедушку Ленина – по собственной воле, родители меня не заставляли.

Лет в двенадцать меня
пригласили танцевать в Доме культуры города Хмельницкий – я получила за
выступление 13 гривен. Это были первые деньги, которые я заработала.

Что после смерти?
В детстве я всегда задавалась этим вопросом. Я очень боялась умереть. Впрочем,
моя мама тоже очень боялась смерти, и сын боится, так что это у нас семейное…

Я свято верю в
прошлые жизни. Однажды мне приснился сон, что я была революционером. А
через год-два один экстрасенс выяснил, что в прошлой жизни я имела отношение к
политике. Неудивительно, что в этой жизни я политикой не интересуюсь вообще:
видать, сильно разочаровалась ею в прошлой.

Запах моего детства –
это чистый воздух в деревне. Недавно я была на природе и снова его ощутила.
Невероятно! Его не было, и я шла-шла, а потом вдруг попала в такое место, где
был этот запах – каких-то трав, цветов… Объяснить, что входит в этот букет, я
не могу: он очень неуловимый. Но я остановилась и дышала им – и никак не могла
надышаться.

Я бы очень хотела
вернуть что-то детское в себе. Оно, конечно, в какой-то мере осталось, но
не в той, в какой мне бы хотелось. Не могу назвать это оптимизмом – скорее это
просто детская жизнерадостность. Я ее где-то разбросала, растеряла… Это
печально. Ведь если вспомнить: я же так хохотала! Я была таким веселым
человеком! Проблемы решались сами собой… Теперь все по-другому. Но я сама выбрала
такой путь, такую жизнь, так что не жалуюсь. Даже когда мне было 20 лет, я смотрела
на себя в зеркало – и видела там женщину на пятнадцать лет старше, женщину, у
которой большой груз за плечами. Это неправильно. Даже если у тебя очень
тяжелая жизнь, глаза должны сверкать.