«Пока обо мне говорят гадости, мне очень приятно», — Максим Чмерковский
Он лучше, чем может
показаться — это первое, что можно сказать о Максиме Чмерковском. За
глянцевой и практически идеальной телекартинкой «холостяка» находится
очень живой, настоящий и искренний человек. При этом хорошо
воспитанный. Поэтому тех, кто тешил себя мыслью, что Максим Чмерковский
— всего лишь красивая оболочка, Story спешит расстроить: Максим не
только красив и богат, он еще и умен.
В меру любящий себя трудоголик, который не
поддается провокациям со стороны женского пола, недавно купил себе дом
в Нью-Йорке за несколько миллионов, куда переехал в компании любимой
собаки. Но в новых стенах он почти не живет, так как много времени
проводит в Лос-Анджелесе. Там его с головой накрывают будни — работа в
голливудских телепроектах. В Украине Максим стал ведущим нового шоу на
канале СТБ под названием «Куб».
Здравствуйте, Максим! Мне сказали,
что вы приедете со своим администратором…
У меня нет администратора. Ваши медиа еще
пишут, что у меня райдер сумасшедший. И что я буду с Собчак вести
какую-то передачу. Я даже не знаю, кто это.
Это дочь политика, ставшая сначала
светским персонажем, а потом телеведущей.
Я за нее очень рад.
Но на самом деле, если это самая
страшная сплетня — это нормально. Могли наплести нечто гораздо более
удивительное.
То, что я с Сашей Шульгиной и у нас будет
ребенок?
Ух ты, даже такое
есть?
Есть.
Вокруг вашей персоны создан
нездоровый ажиотаж. Наверное, приходится ставить какие-то барьеры,
чтобы отвадить настойчивых поклонниц?
Через окна в отель не лезут. Я спокойно
отношусь к сложившемуся положению. Честно говоря, я многого не слышу и
не замечаю. Но, конечно, знаю о повышенном внимании ко мне. Меня учили
с самого начала, что нет плохого пиара. Но я фиктивно ничего не создаю.
Есть очень много людей без проектов, которые пойдут морду кому-нибудь
набьют, или напьются, или выйдут из машины без трусов, — это когда нет
ничего в жизни, а нужно как-то оставаться на плаву. Мне это абсолютно
не надо. Поверьте, я хочу, чтобы у меня было пару дней для того, чтобы
просто полежать. Клянусь — просто полежать. Но для того, чтобы прийти в
себя, мне нужен ровно один перелет. То есть прилетел домой (а это 11
часов в самолете), выхожу — и мне кажется, что я провел неделю, ничего
не делая. И я уже готов бежать, скакать дальше.
Вы — ведущий шоу «Куб». Как сейчас
выглядит ваш день?
На съемках я нахожусь с десяти утра до
одиннадцати вечера.
Получается, когда вы в Украине, вы
никуда не ходите, нигде не появляетесь?
Мой график максимально сжат. Я не смог
выделить на съемки больше двух недель. За это время надо снять целый
сезон шоу. Мы «высасываем» из 13 рабочих часов каждую минуту для
работы. Я на ногах всё время. Прихожу в гостиницу — и сразу лицом в
подушку.
Вы сейчас фактически живете на две
страны. Чего-то не хватает в Америке, за чем летите в
Украину?
Понимаете, вот это глупый подход — «тебе там
плохо, поэтому ты здесь, тебе здесь плохо, поэтому ты возвращаешься
назад». Да мне нигде не плохо! Мне везде хорошо. Я живу в Нью-Йорке не
потому, что здесь плохо, а потому, что, когда я был маленький, мы
уехали туда жить, и я там отпахал для того, чтобы красиво, хорошо,
спокойно существовать. У меня спрашивают: «А что — там всё так плохо,
что надо сюда приезжать зарабатывать?» Да мне просто смешно, когда
говорят, что я здесь зарабатываю. Я согласился на это шоу, потому что
это еще какой-то мой опыт. Пока я не вижу большого смысла что-то делать
из-за денег. Я набираюсь опыта. Мне 31 год, и я прошел довольно большой
путь. Надеюсь, что однажды это всё перерастет во что-то
другое.
Популярность в Украине
Максим обрел благодаря проекту канала СТБ «Холостяк», где за его
внимание соперничали два десятка красоток.
Говорят, что «участник телешоу» —
это новая профессия. Тринадцать сезонов «Танцев со звездами» в Америке,
шоу «Холостяк» тут… Это уже ваша профессия?
Не-а.
Тогда что?
Stepping stone — знаете, что это? Ступенька,
шаг куда-то еще. Телевидение за последние 15 лет резко изменилось, мы
все перешли на реалити-шоу. Люди всегда хотели знать, как там у других,
посмотреть в щелку… Сейчас уже нет стен, понаставили камер везде. Это
интертейнмент — раньше были художественные фильмы, театр, а сейчас
просто шоу. Но я совершенно не считаю, что моя профессия — это участие
в телешоу. Я лучше скажу, что я еще не нашел свою профессию. Я,
наверное, танцор в первую очередь. Но и кроме этого есть многое:
студийный бизнес, телевизионное направление, потом развивалось еще
несколько других вещей (тот же ювелирный бизнес), вдруг появилась роль
ведущего… Очень много всего хочется делать. Но лучше, когда у тебя
есть выбор, чем искать себе дело.
Признайтесь, хочется в кино
сняться?
Мне всё равно.
То есть это не потолок, не
мечта?
Точно не мечта. Мне просто интересно
заниматься новым. Я не хочу быть кинозвездой, не хочу, чтобы меня все
узнавали. Я хочу не думать о том, откуда ко мне придет моя следующая
зарплата. Вот этого я хочу.
То есть, если бы вам отвалили,
скажем, 60 миллиардов и остров в придачу, вы бы закрыли лавочку,
бай-бай, люблю всех, пока?
Думаю, да — на неделю. Потом бы двинулся
мозгами и начал думать, чем бы еще заняться.
Это вас родители так воспитали,
приучили к вечному движению?
Без сомнения. Они заложили очень много
правильных вещей и в меня, и в брата. Расскажу вам историю одну. Лет
пять назад я забрал брата жить к себе, и мы как-то с ним встали рано
утром. Я вообще не ранний человек — могу всю ночь не спать, но лучше
мне рано не вставать. А в тот день как-то так сложилось. Мы смотрим
друг на друга, понимаем, что сегодня нам делать нечего, но мы оба
встали. И мы просто сели с братом, начали говорить, и в какой-то момент
Валя произнес: «У меня такое ощущение, что сейчас зайдет папа и нас
разбудит». То есть в нас всё это вложено настолько глубоко, что, если я
ничем не занимаюсь, у меня папин голос звучит в голове: «День должен
пройти продуктивно». Поэтому мне сложно усидеть на одном месте пять
минут. Проснуться и просто лежать, ничего не делать — это угнетающее
чувство. Не могу сидеть дома и смотреть телевизор. Я куда-нибудь поеду,
чем-то займусь, всё равно что-то будет, что-то произойдет.
Вы не раз говорили, что вы человек
очень семейный. При этом вы достаточно закрыты, а значит, в ваш самый
ближний круг мало кто попадает?
Наоборот. Мы очень открыты. Но часто
случались ситуации, когда нас обижали: мы подпускали человека очень
близко к сердцу, а он гадил в душу и уходил. Мимо нас проходят тысячи
людей — работа на студии, люди в танцевальном бизнесе, сейчас все эти
голливудские дела. Поток колоссальный. И я для себя вывел формулу: из
ста один остается. Есть люди, мимо которых за всю жизнь проходят двести
человек, и если они подружатся с двумя — уже хорошо, это и есть их круг
общения. Я же раз в месяц — раз в полгода нахожу человека, который
может стать мне близок, который может стать «нашим». Если же я буду
закрыт, то есть вероятность пропустить этого одного. А этого делать
нельзя. Конечно, остальные 99 дебилов делают так, что ты хочешь
закрыться и не доверять людям, но лучше уж я буду открытым. Я уже
натренирован, легче воспринимаю обиду и боль. Да и пишут-то чушь
всякую. Однажды я на «Танцах» что-то сказал, меня неверно поняли,
«Твиттер» взорвался — и я получил одно из сообщений: «Езжай обратно в
свою гребаную страну, лучше бы мы бомбили ее, чем Ирак». Ну явно полный
дебил человек, непонятно что сказал. Когда здесь был этот «Холостяк» и
я сделал, как многие считают, неправильный выбор, здесь в том же самом
«Твиттере» пишут: «Вонючий жид, иди учись прыгать с девятого этажа». Я
посмеялся: такой оборот — фантастика!
Чтобы на всё это смотреть, как на
проходящую мимо картинку, нужны силы.
У меня очень сильная поддержка в лице семьи
и друзей. Причем семья у нас не такая, что тебя по головке погладили —
и всё классно. Там тоже по башке дают! Больше, чем с нас требовал и
спрашивал папа, не требовал и не спрашивал никто. Мы выигрывали
чемпионаты мира, возвращались домой, на следующий день просыпались — мы
герои! Папа звонит: «Когда вы идете тренироваться?» — «Сегодня?» —
спрашивали мы. «Да, почему нет? — отвечал папа. — Вы The best in the
world, и что дальше? Это всё? На этом мы заканчиваем, да?» Поэтому
поверь, всё, что мне говорят сейчас, даже близко не стоит с тем, что мы
прошли. Я когда только начал участвовать в голливудских «Танцах», меня
часто спрашивали, есть ли шок от Голливуда. И насчет отношений в
Голливуде — всё же не так сладко ведь, немного дико, все эти
вечеринки-гулянки. Мы удивлялись: какой шок? Вы знаете, откуда мы? Да
мы из танцевального мира. Вы не представляете себе, что это такое —
тренироваться месяц, смотреть в одну точку, потом два дня танцевать,
конкурс на четыреста пар… Ух! Голливуд отдыхает, поверь.
Короче, вы
непробиваемый.
Пробиваемый. У всех есть ахиллесова пята,
только я пока не знаю, где она у меня.
Все-таки вас в Украине несколько
идеализируют, на пьедестал поставили.
Да люди всегда идеализируют. Хотя нет, не
всегда: кто-то поставил на пьедестал, а кто-то слил в туалет. Но я и
понятие «идеальный человек» очень далеки друг от друга. Считаю, что
есть много вещей, над которыми мне еще нужно очень долго работать.
Правда, в силу возраста я уже нахожу черты, которые не считаю нужным
менять, поэтому пусть остаются такими, какие есть.
Новое шоу, в котором нам
предстоит увидеть Максима Чмерковского, — «Куб» на канале
СТБ.
Что, например?
Например, если кому-то не нравится моя
манера общения — идите лесом. В Америке считают, что я такой суровый.
Но мне, если честно, насрать, что обо мне думают в Америке, потому что
мой метод на «Танцах со звездами» работает. Вот вчера разговаривал со
своим менеджером, он мне говорит: «Ой, тебя Дениз Ричардс в своей книге
немножко «полила». У нас очень хорошие отношения с Дениз, поэтому я
удивился. Менеджер объясняет: «Она написала, что ты очень суровый
учитель».
Так это же
комплимент!
Это здесь так считают. Там — нет.
У вас бывали какие-то конфликты там
из-за того, что вы эмигрант, человек с другой
ментальностью?
Ну какая разница, где ты жил раньше? В
Америке должно пройти еще лет пятьдесят, чтобы люди поняли: там вообще
нет американцев, это страна эмигрантов, и это знают все, кроме тех
эмигрантов, которые там родились. Они почему-то забыли, что их деды
приплыли сюда на кораблях.
В детстве я жил в русском районе, мы
постоянно дрались с итальянцами, там были черные, посередине района
ходили ортодоксальные пятидесятники… И 11 сентября — это самое лучшее,
что могло случиться с Америкой и в частности с Нью-Йорком, к моему
большому сожалению. Потому что страна и город сплотились. Я в тот день
застрял в Бруклине, где ходил в университет. Не мог вернуться домой,
был у друга, и мы вышли на улицу, потому что с ума можно было сойти,
глядя одно и то же по телевизору. Мы вышли, а там арабский район — и
люди пели, танцевали, у них был праздник. Это ужасно. Но почему-то в
каком-то смысле мне кажется, что это прекрасно. Понимаете? Это значит,
что там есть свобода, пусть иногда она и зашкаливает. В тот момент это
было больно — мы их отлупили, и они перестали танцевать. Но если в
общем говорить, там можно быть кем угодно. Естественно, если ты сильный
человек. А я считаю, что я достаточно сильный человек.
Вы сказали недавно, что свою
квартиру отдали родителям, а себе купили дом, в котором прожили в общей
сложности 11 дней.
Уже 23 дня.
Наверное, мебель не успели
купить?
Успел. Всем очень нравится моя
мебель.
А какой стиль вам по душе — хай-тек
или что-то потеплее?
Люблю викторианский стиль. Сам всё
выбирал.
То есть в новом доме всё в порядке,
только там никто не живет?
Нет, друзьям моим там очень
нравится.
Это такая традиция: вы уезжаете, а
друзья остаются в доме?
Нет, просто они там были — а я еще не был
(смеется). У меня там живет собака. Мама говорит: «Дурак ты, купил ей
будку за два миллиона».
А что за собака?
Английский бульдог, зовут Слип.
Спать любит?
К сожалению, нет. Мы его назвали до того,
как он появился. В принципе порода такая, что пес должен много спать,
почти как кошка: поспал, поел, вышел похрюкал — и пошел дальше спать.
Оказалось, что он далеко не Слип, но ему очень весело, как я понял.
Валентин смотрит за ним, а если и он улетает, то с ним сидит мама: она
его обожает. Он ее тоже любит очень. Я приезжаю — он толстый, пока я с
ним, он возвращается в форму, когда уезжаю — мама продолжает его
закармливать и баловать.
Максим, с вами в Украине не
случалось забавных историй вроде неожиданно всплывших дальних
родственников или друзей детства?
«Учились с тобой» — да. Показывают
фотографии. Я вижу, что это я, но я никого не помню. Когда я уезжал из
страны, тут друзей особо не было, родственников тоже. Но мы спрашивали
у бабушки — с такой фамилией мы просто обязаны быть наследниками
чьими-то! И лет восемь тому назад бабушка звонит нам, смеется,
рассказывает, что на Западной Украине нашли какой-то замок, якобы
Чмерковских, и ей позвонили, спросили: «Не хотите ли вы подать на
права?» Оказалось, что здание использовалось как библиотека, и если бы
мы подали на права, туда пришлось бы вложить такие деньги… Бабушка
сказала, что дарит эти руины.
Популярность в США пришла
после проведения телесъемок и выхода в эфир американской версии шоу
«Танцы со звездами». Пара Максим Чмерковский — Мел Би (бывшая
Spice Girl) завоевала
серебряные медали. Сейчас Максим имеет 4 танцевальные студии в
Нью-Йорке, первая из которых была открыта, когда парню исполнилось 16
лет.
Все у вас спрашивают про отношения,
секс, женщин, а мы не знаем, какое кино вы смотрите, какую музыку
слушаете, какие книги читаете…
Я не думаю, что развитый образованный
человек может себя зациклить на одном стиле или направлении. Сегодня
мне нравится какая-нибудь Шакира, завтра мне поднимают настроение
«роллинги», послезавтра — Имоджен Хип, потом Шаде легендарная. Вот,
кстати, карьера у человека: она выпустила всего два альбома, и уже 20
лет — ведущая в своем направлении. Неумирающие The Beatles, Элвис
Пресли… Выходят новые ребята — мне всё нравится. То же самое с книгами
и фильмами: я могу и подумать, и поплакать, и поудивляться. Обожаю
мультфильмы, а иногда мне нравится смотреть тупой боевик и видеть, как
всё это взрывается, как в «Трансформерах».
Что вам надоело хуже горькой редьки,
что доставляет вам сейчас максимальное неудобство?
Я бы мог сказать, что отвечать на вопросы
журналистов. Но я считаю, что лучше так, чем по-другому. Половина, да
даже больше — 70 % населения мира находится в сложнейшей ситуации.
Банкротство банков, забастовки, непонятно что в Азии. Пусть самым
плохим в моей жизни будет отвечать на вопросы или читать в Интернете о
себе какую-то фигню.
А «фигня в Интернете» тоже
надоела?
Честно — меня веселит, когда какой-то
толстый человек, который ничего собой не представляет и никогда
представлять не будет, где-то (как говорят у нас в Америке, «у мамы в
подвале»), сидит в компьютере и строит из себя пуп земли. Интернет —
такая штука, которая дала людям иллюзию: многие начали считать, что они
что-то могут. Например, сказать что-то обидное. Когда я вижу «Anonimus»
— мне становится смешно. Потому что я — вот я, сижу здесь, и мои слова
исходят от меня. А то, что говорит «анонимус», мне по фигу, потому что
это неизвестно кто, я тебя не вижу, тебя вообще никто никогда не
увидит. И поэтому меня не могут эти слова обидеть — они для меня не
имеют никакого веса. Надеюсь, что до этих людей когда-нибудь дойдет,
что, чем их больше, тем я становлюсь сильнее. А если они хотят, чтобы
меня не стало, они должны все отключиться, уйти в «игнор». Вот тогда я,
наверное, подумаю — может быть, я что-то делаю не так. Но пока говорят
гадости, мне очень приятно.
Анна
Захожая
