Павел Костицын: «Если бы в “Битве экстрасенсов” были подставные люди, ничего бы не получилось»

— Не секрет, что в проектах подобного рода не обходится без постановочной части. Насколько она существенна в «Битве экстрасенсов»?

— Ну, если эти вопросы «цепляют» зрителя, значит это уже хорошо для проекта. Значит, тот ход, который был придуман, срабатывает. Но если бы там действительно были подставные люди, то ничего бы не получилось. Такие могут сыграть в «Доме-2», в «Фабрике звезд». Там продюсеры могут заставить участников ссориться по каким-то причинам. И у них не остается выбора, кроме как стать послушными марионетками. В «Битве экстрасенсов» этого нет. Здесь главная задача участников — действительно проявить свои неординарные способности. Разыграть их или подыграть им невозможно. Разве что немного направить в нужное русло. Хотя делать это надо ненавязчиво.

Во второй программе наша «киевская ведьма» Лада Лузина (при всем уважении к ней) сыграла только в минус проекту. Потому что явно подсказывала участникам, наводила на нужные ответы. Это в эпизоде, когда участники находились в Национальном музее истории Украины и должны были угадать из трех головных уборов шапку, которая принадлежала славному гетману Богдану Хмельницкому. И Лада, как по мне, им подыгрывала. Но такие моменты вычисляются сразу. Даже непрофессионалами. Поэтому розыгрыши, постановка, которыми изобилует большинство реалити-шоу, у нас отсутствуют. В этом, возможно, и успех формата. По крайней мере, в России он успешно идет уже третий сезон.

Это не подглядывание в замочную скважину, как в «Доме» или «Фабрике», а битва между людьми, которые стараются убедить всех, что они — исключительные. Пока зрители видят только первые шаги, а мы сейчас снимаем уже середину проекта и наблюдаем, какие изменения происходят внутри. Участники начали жить иной жизнью. Если вначале они поддерживали друг друга, даже подсказывали, то теперь «битва» происходит не только на экранах. Люди понимают, что все крайне серьезно. Ведь они борются не за денежный приз или трехкомнатную квартиру. Участники шоу реально хотят доказать, что они волшебники. И это интересно.

— В чем вы видите главную задачу шоу — это энтертейнмент (от англ. entertainment — развлечение) чистой воды, или есть какие-то сверхзадачи?

— Мы же не занимаемся производством фестивальных фильмов, и мы — не Никита Михалков, снимающий раз в семь лет шедевр. В любом случае, телевидение — это в первую очередь энтертейнмент. Впрочем, надо учитывать то, что я уже «древней формации». Как в телевидении, так и вообще, скоро 33 года стукнет. Меня в институтах учили, что телевидение должно выполнять образовательную функцию. И я с этим согласен. Это действительно четвертая власть, которая имеет колоссальное влияние на умы. У нас есть и скрытый поучительный элемент.

Сейчас наша страна находится на перепутье и уже на протяжении десятилетий не может никуда свернуть. Общество расслоено, растеряно, никто не верит даже в завтрашний день, не говоря уже о том, что кто-то верит в чудо. А когда нет надежды на помощь, люди начинают обращаться к шарлатанам, «волшебникам». Реально что-то из себя представляют единицы, но зарабатывают на этом сотни. Мы хотим, чтобы эти отчаявшиеся люди понимали, как отличить правду от неправды. Потому что и потусторонний мир, в существовании которого наши участники пытаются всех убедить, полон обмана и подстав чистой воды. Психологи нашей программы сразу определяют, где городской сумасшедший, а где человек со способностями целителя и т.д. И теперь у зрителя есть возможность понять эту разницу и сделать свои выводы.

— Но ведь без «городских сумасшедших» в таком проекте не так интересно?

— Безусловно, и это одна из составляющих рейтинга программы. Без этого никуда. Но мы хотим убедить людей, что в жизни есть место чуду. Первые две программы, на мой взгляд, смогли это доказать постольку-поскольку, следующие программы будут сильнее. Чем жестче борьба внутри проекта, тем более значимые чудеса обязаны совершать участники, чтобы дойти до конца. К финалу их останется трое. Самое удивительное, что мы, создатели программы, в самом начале для себя определили, кто это может быть. А после третьей программы все наши предположения рассыпались, как песочный замок. Все оказалось очень непредсказуемым. Те, кто выглядел уникальным и перспективным, на поверку оказались довольно слабыми. Это то, о чем я говорю — образовательный момент. Обложка оказалась привлекательнее содержания. Раскрылись серые мышки, и поговорка о чертях и омуте обрела реальные очертания.

— Насколько вы испытывали на себе экстрасенсорные воздействия, насколько вы вообще верите в это?

— Знаете, в самом начале 90-х мы все верили в чудо, вечерами усаживаясь возле телевизоров на сеансах Кашпировского и Чумака. Я тогда был маленький, и меня это тоже впечатляло. Но сейчас, с возрастом, мы становимся скептиками и, как говорит моя подруга, все делим на 48. Я все равно остаюсь скептиком. Даже в отношении проекта, в котором работаю. Несмотря на то, что в душе жду чуда.

А о себе лично скажу, что иногда мне снятся вещие сны. Я знаю, что сон, который мне приснится с четверга на пятницу, обязательно рано или поздно сбудется. Я верю, что если много думать плохого о каком-то событии в жизни, то это плохое сбудется. При этом у меня «плохой глаз». Я могу посмотреть на человека, и он споткнется. Но это уже, наверное, не экстрасенсорные способности.

Мы много думаем о смысле жизни. Я тоже в свое время задумывался об этом. Нет уверенности в том, что я смогу осуществить мечту всех «мисс мира» о «мире во всем мире». Это вряд ли, таких амбиций нет, но что касается своей маленькой миссии, то я точно знаю, что еще не дорос до того возраста, когда произойдет что-то глобальное. Но есть ощущение, что я пришел сюда не просто так. Оно появилось еще в 19 лет. 5 января, когда у меня был день рождения, такая мысль пришла в голову. И я в это верю.

— Смотрите ли вы реалити-шоу конкурентов, находите ли какие-то удачные ходы в их программах? Такие, которые стоит взять на вооружение, например?

— Сказать, что я не слежу за творчеством конкурентов и коллег с других каналов, означало бы покривить душой. Я не считаю, что «мы самые уникальные и круче нас только яйца». Конечно, слежу. Но знаете, я уже 15 лет на телевидении, и я не смотрю, а отсматриваю эти программы. Одного выпуска мне достаточно, чтобы понять суть и ценность проекта, отследить какие-то яркие стороны или понять, почему там есть какой-то провал. И от чего это зависит: от продюсера, от канала или от того, что оператор-постановщик — дальтоник. Опыт не перенимаю. По правде говоря, люди, делающие развлекательное телевидение у нас, пока еще сами в темноте, идут на ощупь. Это мое субъективное мнение. Например, «Интер» в этом году абсолютно отказался от энтертейнмента, уйдя в социалку и политику. Оставив развлекательным проектам 10% эфира.

А я считаю, что телевидение должно в первую очередь развлекать. Когда включаешь телевизор, хочется увидеть и услышать позитив, а не то, как все в жизни плохо. Либо в конце концов о плохом, но в развлекательной форме. Мои знакомые говорят: «Ты уже вырос из этих детских штанишек рубахи-парня и телевизионного клоуна. Надо как-то развиваться дальше».

Но вообще-то, если вернуться в прошлое, я начинал с репортерской работы. Мои первые шаги на небольшом евпаторийском канале были в информационном вещании. А потом я понял, что человек, который неслучайно на телевидении, это своеобразный кубик Рубика. Появляется новая задача — и он предстает абсолютно в новом свете. Новая грань и новый образ открываются. Руководство СТБ, приглашая меня на роль ведущего в «Битву экстрасенсов», долго сомневалось, смогу ли я из романтического ведущего «Любви с первого взгляда» и из патриотически-настроенного ведущего «Игр патриотов» вдруг стать мистически-харизматичным Воландом, от взгляда которого многим будет не по себе. Но с поставленной задачей, считаю, я справился. И сам меняюсь от программы к программе. Пройдет пять лет, я начну вести новости, и это тоже будет убедительно. Еще один внутренний вызов.

www.telekritika.ua